Норма и художественная речь в русском языке.

В художественной речи язык выступает не только в качестве средства отображения внеязыковой действительности, но и в качестве предмета изображения. В драме, например, «речи персонажей» нередко получают характерологические функции, но и за её пределами для Речь художественная типично активное воспроизведение и преобразование действительности самого языка, сознательное воздействие на неё. При этом особенности Речь художественная проявляются и в самих способах организации наличных и вновь создаваемых языковых элементов, в их отборе, сочетании и употреблении.

Те «приращения смысла» (В. В. Виноградов), которые они получают в динамической структуре художественного текста, зависят как от их потенциальной выразительности в системе языка, так и от приобретаемых ими внутритекстовых связей в композиции и сюжете произведения. С этой точки зрения, например, акцентируются связи слов в позиции рифмы, а на собственно семантическом уровне - связи собственных имён с их перифразами. В составе произведений должны быть целенаправленно объединены и подчинены замыслу все уровни языка, поэтому в Речь художественная становится относительной автономность таких явлений, как синтаксические инверсии, контрастные сопоставления в лексике, преобразование фразеологизмов, использование сравнений и иносказаний, метафор и каламбуров, звукописи и парономазии и т.д. вплоть до смысловых функций у метра. Там, где некоторый художественный текст не обнаруживает семантических тропов, может усиливаться роль прямых значений слов и связей между ними, лексических и иных повторов, роль интонации и ритма и других способов выражения образов автора и персонажей.

Художественная речь считается с большим числом запретов, чем обычная, она учитывает большее число законов отбора.
Более требовательное отношение к норме можно показать на таких примерах. Родовые различия у существительных неодушевленных семантически пусты - с ними не связываются никакие смысловые различия. Но если в стихотворении (или в песне) говорится о березке и клене, то березка - девушка, а клен - юноша. В сказке могут разговаривать Ухват и Метла, и непременно Ухват изображает мужчину. Метла - женщину. Иван Павлович Яичница -персонаж «Женитьбы» Н. В. Гоголя; фамилия комична - ив значительной степени потому, что пол персонажа и род существительного яичница находятся в разладе.

То, что давно спит в слове - род неодушевленных существительных,- в художественной речи просыпается, оказывается существенным, влияет на выбор слова. Если бы в сказке Ухвату была предназначена женская роль, норма художественной речи была бы нарушена, читатель остался бы недоволен.
В слове расстояние нет приставки рас- (для современного русского языка). Ни одно из значений, которые имеет эта приставка в обычной речи, в этом слове неуместно. Если выделим приставку рас-, то вместе с этим обособим и корень -стой- или -стояний-, но и он окажется лишенным смысла: расстояние не то, что связано с действием стоять. В поэзии «мертвые» смыслы этой приставки оживают (и заставляют считаться с собой при выборе слова, т. е. влияют на норму употребления слова):

Расстояние: версты, мили...
Нас расставили, рассадили,
Чтобы тихо себя вели.
По двум разным концам земли.
Расстояние: версты, дали...
Нас расклеили, распаяли.
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это - сплав
Вдохновений и сухожилий...
Не рассорили - рассорили. Расслоили...
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов
- Заговорщиков: версты, дали...
Не расстроили - растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж - ну, который -  март?!
Разбили нас - как колоду карт!
(М. И. Цветаева)

В обычной бытовой речи конь и лошадь синонимы, в большинстве контекстов они легко заменяют друг друга. Смысловые и стилистические оттенки между ними стерты, незначимы.

Не то в поэтической речи:
Куда ты скачешь, гордый конь, И где опустишь ты копыта?
(А. С. Пушкин)

В этом тексте речь может идти только о коне - назвать его лошадью было бы неуместно. Те различия между словами, которые незначимы (или малозначимы) в бы товои речи, становятся весомыми в речи художественной и определяют выбор слова.

Итак, нормы художественной речи (или, подругому, языка художественной литературы) строже, чем обычные нормы. Они требуют, чтобы было принято во внимание то, что нормами нехудожественной речи не учитывается (значение рода неодушевленных существительных, потенциальная членимость слова, тонкие смысловые и стилистические оттенки и многое другое).
Обратите внимание и на то, что наши требования к звучанию нехудожественной речи очень широки и неопределенны. Вряд ли кому-нибудь случалось отказаться от того или иного высказывания из-за его звуковой невыразительности или недостаточной гармоничности. Между тем в художественной речи - особенно в поэзии, но также и в прозе - требования фонетического лада, звуковой выразительности очень высоки. Звук сам становится одним из средств изображения:

Увалы хищной тишины.
Шатань с сумерек нетрезвых,-
Но льдин ножи обнажены
И стук стоит зеленых лезвий.
Немолчный, алчный, скучный хрип.
Тоскливый лязг и стук ножовый.
И сталкивающихся глыб
Скрежещущие перепевы.
(Б. Л. Пастернак)

К тем требованиям, которые предъявляет к слову всякая речь, художественная добавляет еще повышенные фонетические требования.
К тем требованиям, которые предъявляет к слову всякая речь, художественная добавляет еще повышенные фонетические требования.

Языковая ткань в художественном произведении создается на основе гораздо более строгих требований, чем в художественной речи. Выбор этот труден и часто связан с «муками слова». Он всегда - творчество. Творчество, направленное на то, чтобы слово отвечало высоким нормам выразительности и подлинности.